НАЧАЛО
В конце 80-х годов в передаче Александра Невзорова «600 секунд» показали сюжет про троих маленьких детей, один из которых был грудным. Мать заперла их дома, а сама ушла. Около недели дети прожили одни, питаясь всем, что могли найти в квартире: крупой, макаронами, сахаром. Младшего брата они отпаивали водой. В конце концов, ребята сообразили встать в проеме открытого настежь окна и таким образом привлечь к себе внимание прохожих, которые и вызвали спасателей. Старшие дети пережили заточение более-менее нормально, а вот младший от истощения был на грани смерти, и его увезли в одну из больниц города. В это же время там лежала со своим грудным малышом знакомая Марины Левиной. Она и рассказала ей о ребенке: он уже не усваивал пищу и тихо лежал в палате, огороженный от других детей ширмой. Врачи ожидали худшего.
— Нас было четыре женщины-подруги и у всех на тот момент были грудные дети, — вспоминает Марина Левина. — Мы договорились с администрацией больницы, что будем по очереди приходить к малышу и кормить его грудным молоком. Врачи на это согласились. Постепенно мальчик начал усваивать молоко и пошел на поправку.
Четыре женщины по очереди укачивали ребенка, а их мужья носили малыша по больничным коридорам на руках. И мальчик выжил. Когда его выписали, подруги Марины Левиной попытались оформить над ним опеку, но в 80-х годах это было сложно сделать, и малыша отправили в Дом ребенка.
— У нас было чувство вины, что мы не смогли забрать его в семью, — говорит Марина Левина. — 19 лет спустя одна из наших мам отыскала его в коррекционном учреждении. Судьбу его [биологической] матери мы не прослеживали. Знаем только, что ее судили.
После этой истории Марина Левина и ее подруги начали помогать и другим детям: они ухаживали за брошенными малышами в больницах, собирали еду и одежду для малообеспеченных семей. Постепенно вокруг Левиной образовалась команда из 60 человек.
— О нас рассказывали по радио, называли в передачах наш адрес и домашний телефон. Так мы находили сторонников. Плюс в Советском Союзе хорошо работало «сарафанное радио», поэтому люди знали, что в Петербурге появилось сообщество, которое помогает детям и семьям в сложных ситуациях.
В 1992 году сообщество, в котором Марина Левина была и идейным вдохновителем, и координатором, и организатором, получило статус общественной организации и стало называться «Ассоциацией попечителей и родителей». Это была одна из первых благотворительных организаций в Петербурге и России. А спустя четыре года, после принятия закона «О благотворительности», Марина Левина вместе с другими соучредителями зарегистрировала благотворительный фонд «Родительский Мост», который совместно с Христианским детским фондом Великобритании на деньги европейского гранта создал службу подготовки и сопровождения семей с приемными детьми.
Одной из первых за помощью к специалистам Фонда обратилась одинокая женщина-архитектор из Петербурга. Однажды она открыла дверь своей квартиры и увидела на коврике 10-летнего мальчика без сознания.
— В 90-е годы было много безнадзорных детей, которые бродили по улицам, жили в подвалах и употребляли наркотики, — вспоминает Марина Левина. — Ирина Петровна (так звали архитектора. — Ред.) связалась с нами и спросила, что ей делать с ребенком. Так началась ее история. Мы помогли ей найти семью этого мальчика, у которого оказалось еще двое младших братьев, и один из них — новорожденный. Мать детей регулярно уходила из дома и оставляла их одних. Ирина Петровна оформила над ними опеку и воспитала их. К сожалению, не все было просто. Например, у старшего ребенка был большой опыт бродяжничества, и он постоянно «утекал на улицу». Средний тоже иногда убегал. Но младший остался с Ириной Петровной. Он получил образование, социализировался. Сейчас это 40-летний мужчина, жизнь которого сложилась благополучно.
«ОН РАЗРУШИЛ МОЮ ЖИЗНЬ»
С 1997 года школу приемных родителей при фонде «Родительский Мост» закончило уже более 700 человек. До 2012-го подготовка будущих опекунов и усыновителей там была необязательной (но в Петербурге уже тогда была государственная программа подготовки тех, кто хотел принять в семью осиротевшего ребенка), затем Минобрнауки сделало прохождение подготовки обязательной процедурой.
— Совместно со специалистом Фонда еще до Школы приемных родителей необходимо пройти непростой путь по осознанию собственной готовности принять ребенка с раненой душой, — говорит Марина Левина. — Кроме того, необходимо прийти к осознанному решению, надо ли двигаться по этому пути дальше. Непрожитые травмы и утраты, неготовность понять особые потребности, чувства, историю жизни и сложное поведение ребенка, нереальные ожидания от него — все это может сделать сложной или даже невозможной его адаптацию в приемной семье.
Само обучение в школе фонда «Родительский Мост» длится около двух месяцев и проходит в форме группового тренинга, мини-лекций и семинаров. Марина Левина говорит, что это глубокая психологическая работа, во время которой человек переосмысляет свое прошлое, например, отношения с родителями:
— Прежде всего, будущие приемные родители у нас изучают самих себя. В процессе психологической подготовки будущих мам и пап мы много внимания уделяем изучению истории жизни самих родителей, их отношениям с собственными родителями в раннем детстве, социализации, особенностям личности, ценностям и установкам, которые лежат в основе родительской мотивации. Новые знания и навыки накладываются на личные переживания, а опыт, полученный в результате психотерапевтических тренингов и практик, становится более убедительным.
Будущие родители в числе прочего получают навыки оказания первой помощи, изучают основы возрастной и медицинской психологии. Соприкосновение с чувствами приемного ребенка, с его сложным поведением на этапе адаптации и поиск возможных решений тоже является частью курса школы приемных родителей. Отдельный блок посвящен юридическим вопросам, например, какие льготы и пособия можно получить или как взаимодействовать с социальными службами или кровными родителями приемных детей. В конце обучения — «выпускной» экзамен, который обычно длится целый день.
По завершении подготовки родители получают заключение о возможности и готовности принять ребенка, лишенного родительского попечения, в семью, которое направляется в органы опеки и попечительства. Обычно органы опеки прислушиваются к этому заключению.
Впрочем, бывает, что потенциальные приемные родители в процессе обучения сами решают, что еще не готовы к ребенку, и уходят из школы.
— У нас даже есть благодарственное письмо — его написали супруги, которые развелись через некоторое время после подготовки, не завершив ее. Они обратились в тот момент, когда переживали кризис супружеских отношений, — рассказывает Марина Левина. — Они написали: «Слава богу, что мы не приняли в тот момент ребенка, большое вам спасибо». Бывает, что родители в процессе подготовки понимают, что на самом деле хотят вовсе не детей, а чего-то совсем другого.
Сотрудники школы подчеркивают, что внутренний, часто плохо осознанный мотив, по которому семья хочет усыновить ребенка, особенно важен при подготовке к приемному родительству.
— Важно вовремя выявить и помочь осознать неконструктивную мотивацию. Например, время [для ребенка] пришло, он мне нужен, чтобы изменилась моя жизнь, я буду не одинок, хочу сделать доброе дело, — объясняет Марина Левина. — Очень много установок и идей, за которым на самом деле нет потребности в отцовстве или материнстве, нет потребности дать ребенку любовь, а есть желание разрешить внутренний конфликт или кризис, сделать все возможное, чтобы твой собственный внутренний ребенок перестал страдать и плакать. В этом случае человек только думает, что хочет ребенка, поэтому последствия могут быть печальными для всех. Как сказала одна из мам, ребенок непоправимо изменил мою жизнь к худшему, он ее разрушил.
Иногда в школу обращаются люди с внутренней неудовлетворенностью или непережитым чувством утраты. Например, одинокая женщина, у которой не получается построить отношения. И на самом деле она мечтает не о ребенке, а о мужчине. Или люди, которые недавно переехали в другой город и, оставшись без друзей и привычного окружения, ощутили чувство пустоты. Есть и такие, которые переживают острый возрастной кризис и утрату представления о себе. Иногда приходят родители, которые недавно потеряли кровного сына или дочь, и хотят усыновить ребенка, чтобы пережить чувство потери.
— Но это чувство за счет другого ребенка не вылечить, — объясняет Марина Левина. — Может быть, эти родители к нам еще вернутся, но только после того, как переживут эту боль.
ГОРДОСТЬ ПАПЫ
Средний возраст людей, которые сейчас приходят в школу и хотят принять в семью ребенка, — 35-50 лет. 80 процентов из них имеют проблемы с рождением кровных детей. Четверть всех обучающихся — одинокие женщины. Сотрудники школы могут вспомнить только одного одинокого мужчину, который прошел у них обучение и принял в свою семью сына.
— Это молодой красивый мужчина, работающий в хорошей компании, — рассказывает Марина Левина. — Он все время нам говорил: я хочу быть отцом. Он принял пятилетнего ребенка из очень тяжелой семьи, в которой тот подвергался физическому насилию. Его родители пили, и ребенок буквально выживал.
По словам Марины Левиной, мальчик никому не доверял, пытался уйти из нового дома, лгал, ничем не интересовался и не хотел учиться. Этот период адаптации длился около четырех лет.
— Были сложности и с кровными родственниками ребенка, которые знали, где он живет. Они приходили, стучали в дверь, звонили ночью. Биологическая мать, которую лишили родительских прав, тоже переживала горе, которое пыталась выразить через агрессию и гнев. Приемный отец справился со всеми сложностями, и я считаю, он большой молодец. Сейчас его сыну почти десять лет, он отличник. В этом году я получила от отца послание в мессенджере с фотографией разворота дневника, в котором были одни пятерки. Он написал мне: «Ура, все замечательно, я счастлив!»
С трудностями сталкиваются все приемные родители и опекуны. Например, на этапе адаптации дети могут наносить себе травмы, биться головой о стены, края кроватки.
— Причина такого поведения — это внутренняя боль ребенка. Чтобы меньше ее чувствовать, он должен причинить себе физическую боль или подставиться под чужую агрессию, — объясняет Марина Левина.
Проблемы могут усугубиться, когда ребенок идет в школу или детский сад. Например, малыш может забраться под стол и несколько часов там плакать, выть, размахивать руками или раскачиваться из стороны в сторону. Он может начать безудержно есть, вплоть до рвоты.
— Дело в том, что наши дети в момент стресса отбрасываются назад в свое прошлое, когда они еще жили в неблагополучных семьях, — объясняет Марина Левина. — С помощью такого поведения они пытаются защититься, выжить. А сотрудники детских садов и школ зачастую расценивают подобные поступки как признак психической болезни, и предлагают родителям отправить таких детей в коррекционные учреждения. Или на домашнее обучение. И вместо поддержки ребенок переживает еще один опыт отвержения. При этом он еще и видит, как унижают его родителей.
Иногда приемного ребенка отвергают не только взрослые, но и дети из его нового класса или группы в саду. Однажды психологу школы фонда «Родительский Мост» пришлось заниматься групповой терапией с одноклассниками, чтобы те приняли недавно усыновленного мальчика.
«Я СТАРАЮСЬ КАК МОГУ»
По словам сотрудников школы приемных родителей, работники медицинских и образовательных учреждений иногда даже предлагают мамам и папам вернуть их ребенка обратно в детский дом. В подобных случаях сотрудники школы «включаются в переговорный процесс» и пытаются объяснить особенности их подопечных.
Доведенные до отчаяния родители иногда и правда находятся в шаге от того, чтобы вернуть ребенка обратно в соцучреждение. В Петербурге количество вторичных отказов только растет: в 2016 году 66 детей снова остались без родителей, в 2017-м — 74, а в 2018-м — уже 78. Чтобы детей не возвращали обратно, в школе фонда «Родительский Мост» есть специальная служба сопровождения, куда родители могут обращаться за советом вплоть до совершеннолетия их детей. Благодаря этому за 22 года работы было только четыре случая вторичного отказа. Причем двум семьям сотрудники фонда «Родительский Мост» после обучения выдали отрицательное заключение, но те все равно добились опеки. Еще в одном случае внезапно умер опекун, и его жена была так убита горем, что не смогла одна воспитывать ребенка. Его приняла к себе другая семья.
Родители, которые окончили школу фонда «Родительский Мост» и приняли в свою семью детей, продолжают и дальше общаться и поддерживать друг друга.
— Очень здорово, что в Фонде проходят постоянно праздники, и наши дети имеют возможность общаться друг с другом в очень теплой атмосфере, — рассказывает 39-летняя бухгалтер Елена. В 2013 году она усыновила девочку Юлю, которой было почти два года. — Юля была очень маленькая, напоминала гномика, плохо ходила и говорила. И я, и все мои родные, мы до сих пор считаем, что все произошло так, как и должно было быть. Что эта девочка должна была оказаться у нас. Я ни разу с тех пор не засомневалась в своем решении, она наша. Иногда мне кажется, что из-за того, что у нас в нашей маленькой семье нет папы, дочери тяжело расти, у нее возникают какие-то комплексы, что я ей что-то не могу дать в полной мере. Но я стараюсь как могу.
ВАЖНО!
Разыскиваются зрелые родители
Сотрудники школы фонда «Родительский Мост» говорят, что больше всего ждут зрелых опытных родителей от 40 лет и старше, которые готовы принять в семью ребенка школьного возраста. Но пока большинство потенциальных родителей мечтают о детях до четырех лет. А таких в соцучреждениях города почти не осталось. По данным Уполномоченного по правам ребенка в Петербурге Светланы Агапитовой, в Северной столице в 2019 году проживает 11 084 сироты, из них 9759 мальчиков и девочек уже живут в замещающих семьях. То есть на весь город осталось чуть больше 1300 детей-сирот (конечно, в соцучреждениях детей куда больше, но далеко не все они являются сиротами, которых можно усыновить или оформить над ними опеку. Причины попадания ребенка в соцучреждение — это семейное неблагополучие, материальные и жилищные трудности, неготовность или нежелание родителей нести ответственность за воспитание своих детей и другие). 70 процентов всех петербургских сирот — это дети именно школьного возраста.
