Вор: «Я лучше всего знаю, как жить нелегалом»

Семь лет назад на весь Питер гремела арт-группа «Война»

Их 65-метровый фаллос, нарисованный на Литейном мосту и поднявшийся аккурат перед окнами «большого дома», надолго запомнился горожанам. А потом скандальные художники пропали. Пять лет они нелегально живут в Европе. Обычному человеку такое и представить сложно. Вора (Олега Воротникова) и его жену Козу (Наталью Сокол) разыскивают правоохранители разных государств и до недавнего времени Интерпол. А они кочуют с тремя детьми из страны в страну, раздражая местных правозащитников, либералов, русофобов, политиков посильнее, чем когда-то питерскую милицию. О жизни в Европе Вор рассказал в интервью «МК» в Питере».

Семь лет назад на весь Питер гремела арт-группа «Война»
Фото из личного архива

Из благодати в гетто

- Где вы сейчас живете?

- Мы покинули Прагу, где нам очень было тоскливо, и перебрались в интересное, загадочное место. Мы переселились в настоящее цыганское гетто. Но, честно говоря, уже сидим с Козой и думаем: «Правильно ли мы делаем?» Ужасно тут. Касперу (старшему сыну Олега и Натальи. – Ред.) в первый же день прокололи колеса на велосипеде. Суровые тут ребята. Посмотрим, чем это кончится для нас. Опасный эксперимент. Вроде уже с лихвой было у нас всего, хватит, но так уж вышло.

- А как же чешский замок? Вы ведь жили в настоящем замке по приглашению его владельца? Почему оттуда уехали?

- Да, в замок Орлик нас после моего выхода из тюрьмы в Праге прошлой осенью поселил князь Карел Шварценберг (экс-министр иностранных дел Чехии. – Ред.). Он, наверное, второй по крутизне политик Чешской Республики. И пока мы там жили, на нас вышли активисты, представляющие интересы цыган, и спросили: «Знаете, дорогие звезды современного искусства, что вы живете по соседству с деревенькой Леты, которая находится на территории земель рода Шварценбергов? В этой деревне во время Второй мировой войны располагался самый крупный в Чехословакии концлагерь для цыган. Там использовался их рабский труд, и они постепенно уничтожались. А те, которые недоуничтожились здесь, были посланы в немецкий Аушвиц и там убиты. Все до единого». Я действительно что-то такое слышал, но не вникал, не было времени после ареста. А потом стал разбираться. Я начал переписывать с активистами, которые занимаются этим вопросом, в частности с известным американским исследователем и писателем Полом Полански. Он написал не одну книгу по этой теме, про геноцид цыган, устроенный в том числе и при содействии отца Шварценберга. Оказывается, отец Карела – нынешнего политика, тоже Карел Шварценберг, во время нацистской оккупации, чтобы сохранить свои имения, пошел на сделку с немцами и чуть ли не первым предложил сделать концлагерь на своей территории. Нынешний Карел не то что пытается вычеркнуть эту страницу истории, но старается ее как-то задрапировать. Был председателем Хельсинкской группы. Примерял на себя правозащитные одежды. Довольно много занимался меценатством, помогал всякого рода "тронутым" художникам. Наверное, поэтому его выбор пал и на нас. Он заявил газете «Парламентский вестник» (я лучше процитирую): «Я бы хотел иметь у себя красивую молодую бабу, но приму и Воротникова с детьми». Вот он и поселил нас в своем замке. А под студию выделил нам по соседству второй замок, поменьше – Чимелице. Он не такой шикарный, пожалуй, самый скромный из всех, что были у Шварценбергов. В нем как раз их семья жила во время войны по решению немцев. Там Карел провел свое детство. И наши скитания рифмовались в сознании чехов со скитаниями всенародно любимого Шварценберга, с пришедшимся на войну детством. Шварца здесь действительно любит и интеллигенция, потому что считает его либералом из либералов, и простой народ, поскольку считает народным барином с экстравагантными выходками, на которые он горазд.

Но у нас с ним назрел идеологический конфликт, мы не смогли закрыть глаза на прошлое. А самое драматичное в этой истории то, что сейчас на месте концлагеря, на месте цыганских костей стоит огромная свиноферма. И уже долгие годы идет борьба за то, чтобы ее закрыть. Мы тоже вступили в эту борьбу. Мы участвовали в акциях поминовения. В июне съездили на ферму в Леты и там поговорили с министром юстиции Робертом Пеликаном. И он пообещал всем в разговоре с нами, что осенью этот вопрос будет улажен, хотя до этого 20 лет не могли решить. С самой «Бархатной революции» об этом говорили. Но одно правительство передавало это другому, и ничего не делалось. А теперь действительно все решается. Цыгане празднуют - владельца фермы вынудили ее продать, но не по цене, которую он запрашивал, а по цене, которую назначила экспертиза, что гораздо дешевле. И цыгане нас знают больше не как художников, а из-за нашей процыганской позиции. Потому и позвали к себе.

Чехи же ненавидят цыган. На первом месте в рейтинге ненависти у них соседи-цыгане, на втором — братья-русские. Русским все время припоминают 1968 год. Видимо, это какая-то болезненная травма для них, хотя прошло уже очень много времени. И, помимо 1968 года, были же годы нацистской оккупации, и тогда было в любом случае хуже. Но немцев чехи любят и обслуживают, а русских не любят. И все-таки цыган они ненавидят еще сильнее - на каком-то ДНК-уровне. Они им не позволяют жить среди себя, изгоняют их и селят в страшные гетто. А ведь Чехия — это центр Европы и в целом довольно изящная страна. Но гетто устроены в жутких местах, между эстакадами скоростных дорог и завалены мусором. Там капец. Люди живут в развалинах. И вот мы теперь там. Такими выходками — когда из благодати переезжаем в андерграунд — мы очень бесим чехов. Мы сейчас для них превратились в социальную мишень, на которую они направляют свою ненависть несчастного и подавленного народа. У нас ужасная репутация в Чехии. Нас здесь травят. Чешский период — драматичный эпизод из нашей жизни, к сожалению, затянувшийся. Мы нигде так долго не жили, как в Праге. Уже год и два месяца — это рекорд для нашей семьи.

«Уголовное дело? Я рад!»

- Тем временем на вас завели уголовное дело в Швейцарии. За что на этот раз?

- Это была жуткая история. В прошлом году мы жили в швейцарском Базеле. У нас была квартира на чердаке. Нас туда поселила очень солидная организация, швейцарская арт-институция с господдержкой «Кабаре Вольтер». Они занимаются чем-то вроде реинкарнации дадаизма, как Ельцин-центр, только про дадаизм. А рядом с нами, с нашей квартирой на чердаке, размещалось местное правозащитное комьюнити. Как я сейчас понимаю, мы делали недопустимые вещи - участвовали в дискуссиях и с энтузиазмом рассказывали им, что они ничего о России не знают, а то, что знают, ничего общего с действительностью не имеет. (напомним: «Война» в 2014-м поддержала присоединение Крыма к России, а в дальнейшем участники группы не раз высказывались в поддержку Путина и России. – Ред.). За это нас начали не любить. Плюс «Кабаре Вольтер» попыталось присвоить авторские права на архив группы «Война». Ведь так сложилось, что «Война» по сути нигде не зарегистрирована. Мы никогда не озадачивались вопросами авторских прав. А швейцарцы хотели этим воспользоваться. Они для того нас и пригласили к себе, а потом хотели сдать в лагерь для беженцев. А когда поняли, что мы не клюем на их удочку, запихнули нас на этот чердак. Коза тогда уже была на сносях. Через две недели родила (дочку Троицу. — Ред.). А эти «дадисты» даже не спросили, кто родился, как зовут. Хотя до этого были и объятия, и признания, что мы гении современности.

А потом (спустя примерно год. – Ред.) на нас напали. Эту операцию осуществили те самые правозащитники. 20 марта 2016-го они ворвались в нашу квартиру. В это время дети купались в ванной. Коза все снимала на видеорегистратор – мы так часто делаем, по 3-4 часа в день, для архива - как мы болтаем, едим, дети что-то делают или, может быть, мы кого-то встретили, тогда тем более интересно записать разговор. Вот и в тот раз регистратор был включен. И тут к нам вломилась толпа, залили слезоточивым газом, схватили голых детей, вытащили их на улицу. А это был март, и Швейцария отнюдь не тропическая страна. Меня связали скотчем, повалили, сверху сели, душили. Украли наш архив, причем не только творческий, но и научный – Коза ведь кандидат физико-математических наук в молекулярной физике, у нее публикации, работы. Ее саму избили, столкнули с лестницы. Ей удалось сбежать на улицу, остановить машину, и водитель вызвал полицию. Дети голые дико орали на улице: «Мама-мама!». В итоге приехали мусора. И тут мы совершили ошибку, как дураки, как первый раз, забыв, что мусора везде мусора, в любой стране. Мы ведь вроде люди опытные, постоянно у нас проблемы с правоохранителями, с законом, и мы как-то выкручиваемся каждый раз. А тут вдруг мы допускаем безумную вещь. Все-таки мы из того поколения, которому сильно вдолбили взрослые, что на Западе круче, что там справедливость, там по закону, демократия, нет коррупции. Все эти молитвы взрослые тогда произносили, и мы на этом фоне росли.

Мы сказали мусорам, что у нас есть видеозапись, там видно, как вот те люди украли наших детей, наш архив. Как только они про это узнали, всемером накинулись на Козу, держали, пока у нее от бессилия руки не разжались, и забрали эту запись. И все – мы стали им не интересны, не нужны. Уголовное дело они заводить не хотели. Хотя там налицо особо тяжкие статьи — похищение, угроза жизни, грабеж группой лиц и многое другое.

А нас в итоге с детьми отправили в концлагерь.

- Что еще за концлагерь?

- В Швейцарии все беженцы сидят, и иногда года по два, в подземных, я не преувеличиваю, лагерях. Там нет окон. Люди живут в кладовках. В 15-метровой комнате стоят шконки в три ряда на 18 человек. И между ними даже нет расстояния. В тюрьме хотя бы как в плацкарте — можно стоять в проходе. А там нет. Если люди захотят все разом встать, они не уместятся там. Будет как в вагоне метро в час пик. Это концлагеря, иначе и не назвать. Швейцарцы этого и не скрывают. Они, мне кажется, вообще больная нация, больное общество. Они не получили свой исторический урок во время Второй мировой войны. Немцы получили. И немцы изменились, оздоровились. А швейцарцы нет. Они остались все такие же фашисты, чистейшие образцы сельского, горного фашизма. И даже к немцам они относятся - как некоторые у нас в России к таджикам. Они реально не любят никаких иностранцев. Но при этом они дико богатые люди. Причем деньги-то они начали делать на Второй мировой войне. И сейчас в Швейцарии все как будто сделано из грязных и окровавленных денег — горы, озера. Настолько их там много. Настолько они богаты, что к европейцам относятся свысока. А русских вообще знать не желают. Они слышали, что в России есть богачи, — это все, что им надо знать о русских.

И эти швейцарцы создают концлагеря для беженцев. Они обычно находятся в деревеньках. Но люди, которые живут рядом, понятия не имеют, что по соседству с ними располагается лагерь для беженцев, допустим, на две тысячи человек. Когда мы сбежали из лагеря — это было уже в конце марта, — мы, чтобы нас не схватили, стали стопить машины. Было уже темно, никто не останавливался, потом один тормознул. И мы говорим: «Довезите нас до города». А он стал спрашивать: «Почему вы с детьми, почему они не спят?» (в Швейцарии рано ложатся). Мы ему открылись, рассказали, что бежали из лагеря для беженцев, потому что невозможно там находиться. А он удивился: «Какого лагеря?» В общем, он не подозревал о его существовании, хотя живет в этой деревне.

- А при чем тут уголовное дело, которое недавно на вас завели?

- Да… Это присказка была. Выйдя из лагеря, мы стали добиваться возбуждения уголовного дела по поводу нападения на нас. Потратили на это месяц. К 15-му апреля нас допросили. Но на этом допросе нам отказались предоставить копию видео, не показали его целиком, только небольшие двух-трехсекундные отрезки и только некоторых моментов. Следователи что-то скрывали. Потом начали странным образом шантажировать. Отказали в праве на юриста. Не отдали документы по делу, например, копии наших же допросов. Их обязаны выдавать, чтобы следователь потом не мог туда ничего вписать. И мотивировали это тем, что мы известные медийные провокаторы. Мы продолжали писать письма, добиваться справедливости. А в итоге из прокуратуры нам сообщили, что нам никогда ни в какой форме не будут переданы материалы дела, потому что мы будем использовать их в пропагандистских целях. То есть они все-таки за это время все изучили. 

Но главное - им не нужен был этот скандал. Базель — это такой городок, который ассоциируется со всем шикарным, что есть в жизни. Это прекрасная банковская система, замечательный университет, это всегда интеллигенты, люксовые ярмарки драгоценностей, часов, это очень понтовая ярмарка современного искусства. И нельзя, чтобы там вспоминали историю про то, как правозащитники напали на многодетную семью и детей украли.

И как они придумали замять это дело. Когда мы бежали из лагеря, мы стали всем рассылать письма — президенту Швейцарии, министру юстиции и полиции — у них это одно лицо, баба — социал-демократка. Всем накатали, кому можно. Написали и юристам. Мы, конечно, не знали юристов в Швейцарии. Нашли топовых в интернете и стали им писать. Никто не отвечал. И вдруг откликнулся топовейший юрист Лоренц Эрни. Он защищал Романа Полански. В 2010 году Полански пригласили на цюрихский кинофестиваль, чтобы вручить какой-то почетный «оскар». И когда он прилетел, его арестовали по запросу США. У него же там дело незакрытое было по связям с несовершеннолетней. Арестовали, держали в тюрьме. А потом на полгода отправили под домашний арест. Конечно, у Полански там была вилла покруче, чем хата у Васильевой. Но тем не менее. И нашелся юрист, цель которого была не столько помочь Полански, сколько сделать так, чтобы об этом скандале поменьше говорили. Никто режиссера, наверное, экстрадировать не собирался. Швейцарии это не нужно, у них и так все хорошо, и им плевать на американцев. Выбрали юриста, который эту проблему смазал, нивелировал, одновременно ублажил Полански и подыграл местным властям, чтобы вся эта история исчезла из медийного поля, из таблоидов, из скандального дискурса. Это же тоже нужно было умеючи делать. И именно этот юрист откликнулся и на наше письмо. Мы поначалу восприняли это как знак свыше. Но оказалось двойное дно. Он выступил с той же ролью. Ему снова сказали: нам нужно, чтобы все стихло. Он нам ответил, что сам сильно занят, но предоставит своих коллег в Базеле, которые нам помогут. Но эти юристы не помогают, им не до нас. Они с прокуратурой перешептываются.

В общем, это дело пытаются замять. А мы выложили в интернет обвинительное заключение на нападавших, которое нам все-таки попало в руки. В нем указаны статьи: множественное похищение людей, незаконное лишение свободы, многократные попытки угрозы жизни, множественное принуждение(то есть когда силой заставляют что-то делать против твоей воли), вооруженное нападение, множественные попытки нанести серьезные травмы, грабеж. Да у нас (в России. — Ред.) только за грабеж от трех лет дают. А там еще незаконное присвоение имущества, множественный материальный ущерб, нарушение неприкосновенности жилища и организованные беспорядки. Что интересно, там есть загадочная статья, но она, видимо, относится не к нападению на нас, а к более ранним событиям - «множественное насилие и угрозы по отношению к власти и ее представителям». Это же как у меня. Меня по такой же привлекали с формулировкой «срывал шапки, ударил одного из них (милиционера. - Ред.)». У кого-то из тех правозащитников есть такой же грешок. И за все эти статьи прокурор — гособвинитель - требует для каждого 12 месяцев лишения свободы условно. То есть никто даже не сядет в тюрьму. Обвинительное заключение, кстати, основывается не на наших словесный показаниях, а на видеозаписи. В общем, мы все это выложили в интернет. Один швейцарский журналист нашел эти документы и сделал статью. Вот из-за этого швейцарцы завели на нас уголовное дело. Хорошо, я рад. Завели уголовное дело. Молодцы. Они нас этим решили пугать? Нас - людей, которые годами находятся в международном розыске. Я уже четыре раза сидел в тюрьмах в разных странах Европы. В Венеции сидел, в историческом центре - ну, классно же. И каким-то делом они меня будут пугать? Это как с санкциями. Мне кажется, они реально чего-то не просекают. Они реально думают, что я сейчас испугаюсь: «Ой, дело завели. Коза, как мы теперь жить-то будем?»

Поразыскивали и хватит

- Зато вас Интерпол больше не ищет.

- Да, они удалили меня из своего красного циркуляра. А что такое красный циркуляр? Туда помещают особо опасных международных преступников. Например, я там соседствовал с Аль-Багдади (лидер запрещенного в РФ «Исламского государства». - Ред.). Одинаково опасен я с ним, что ли? И вдруг меня удаляют. Легче всего это было сделать русским, просто отозвать запрос. Видимо, поняли мою значимость.

- Вам стало проще от этого?

- Так уж исторически сложилось, что я провел большую часть своей жизни нелегально. С 1998 года стал жить нелегальной жизнью, нигде не состоял на учете. Потом это все развилось в особую эстетику и пафос, которым бравировала группа «Война» - «никто нас не покупает, мы ни за что не платим, нас невозможно "нагибать"…» И я лучше всего знаю, как жить нелегалом. Я плохо представляю проблемы простого труженика. Я не могу сказать, что мне сейчас станет дико легко. Но объективно есть плюсы. Теоретически, я теперь могу заводить банковский счет или летать на самолетах, куда захочу, кроме стран, где меня могут арестовать. Осталось только сделать документы. Мы всегда тщательно планировали наши путешествия по Европе. Это не то что сложно, но требует подготовки. Это как спецоперации — надо продумать, где переходим границу, на каком поезде едем. Когда мы в Швейцарию мотались, а она все-таки не в Евросоюзе, на границах бывали проверки, хоть и не сказать, что жесткие. Но все-таки надо было знать, когда их устраивают, когда нет. Всегда продумывалось, где будет ночлег посередине путешествия. Все равно мы не так быстро могли перемещаться, как люди, у которых нет проблем с законом. А теперь этим можно не заморачиваться. И морально еще прикольно. Раньше я кичился, что меня разыскивает Интерпол. Но 6 лет в международном розыске — это нормально, а больше, наверное, и не нужно, вредно для здоровья.

Теперь еще в Чехии должны закрыть дело. Я ведь не ходил на допросы по моей экстрадиции. А должен был прийти, рассказать, как меня мучили в России, показать свои шрамы. Я этого принципиально не делал, и они тоже объявили меня в розыск. А теперь нет международного запроса. Теперь я буду сидеть в гетто среди цыган, которых они ненавидят, хихикать и смотреть, как они закрывают дела на меня. 

Чехия — это страна, над которой группа «Война» реально поэкспериментировала, над их общественным мнением. Все возможные пощечины мы им раздали.

Сюжет:

Санкции

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру