Недавно Стешин вместе с напарником Александром Коцем нелегально пробрался на Украину и пробыл 20 дней в осажденном Славянске, круглосуточно, почти в режиме онлайн, выдавая новости и репортажи для газеты, радио, ТВ и соцсетей. На днях Дмитрий вернулся в Россию и рассказал «МК» в Питере», что увидел и понял во время своей последней командировки.
Один в пустом вагоне
— Как ты пришел в военную журналистику?
— Я пришел, потому что меня в свое время бесило освещение нашими журналистами первой чеченской войны, когда они фактически стреляли в спину своей армии. Сейчас уже выросло другое поколение репортеров. Они своим в спину не стреляют. Но для этого пришлось проделать очень долгий путь, в том числе и в профессиональном плане многому научиться.
— Как удалось попасть в Славянск, да и вообще на Украину?
— Мы приехали нелегально — я, например, в качестве мужа, якобы жену с больным ребенком должен был забрать с курорта в Бердянске. При досмотре в поезде меня точно ссадили бы пограничники, если бы я не успел вынуть из чемодана микрофон, камеру, запасные аккумуляторы и спрятать их под матрас. Кстати, в вагоне поезда Москва — Симферополь я ехал один. И Саша Коц тоже добирался в пустом вагоне. Мы ничего с собой на Украину не привезли. Уже потом друзья из «Лайф Ньюс» притащили наши кевларовые каски и «броники». Последние были ярко-бирюзового цвета. Так что приходилось их маскировать — надевать сверху что-то серенькое, чтобы не видно было, что мы журналисты.
— Еще недавно украинцы и русские были самыми близкими народами. А теперь воюют и ненавидят друг друга. Тебя это в моральном плане не напрягало?
— Нет. Там, на Украине, линия фронта пролегла по мировоззрениям. И с обеих сторон уже не осталось иллюзий насчет друг друга. Все так озлобились, что точек соприкосновения больше нет.
— Ощущается, что раньше часть Донецкой и Луганской областей была вовсе не Украиной, а входила в состав Области войска Донского?
— Да, однозначно. Граница проходила в станице Луганской. Когда мы еще до крымского референдума туда заехали, были поражены — дети бежали за нами по улицам и кричали: «Россия, Россия!» И, конечно же, не случайно ополченцы начали ломать границу именно там. Без пророссийского населения сделать это было бы не просто. Люди, которые там живут, помнят, что они никакие не украинцы, а потомки донских казаков. Там потрясающий казачий музей. Я такого не видел. И, по сути, ведь с Луганска все началось. Когда мы сделали первое телеинтервью с местными партизанами — людьми в масках, — большинство в России посчитали это блефом. А мы шкурой почувствовали, что это не блеф…
— Приходилось читать в наших СМИ о том, что люди в Донецке живут спокойной жизнью и даже удивляются, что кто-то захватывает здания. Что эти «захватчики» пьют, что у них низкий интеллектуальный уровень… И они не дают нормально жить нормальным людям. У тебя другие наблюдения?
— Наверное, тех, кто так думает, можно найти, если такую цель себе поставить и покопаться как следует. Если раньше у людей там и была надежда, что гражданская война их обойдет стороной, то после кровавых событий в донецком аэропорту она улетучилась. И этот богатейший, интеллигентнейший город сейчас будто вымер. Украинское телевидение там давно не смотрят — слишком уж оно неадекватно реальности. А вот с Женей Поддубным, военным корреспондентом «России-24», по Донецку невозможно спокойно пройти. Люди постоянно его останавливают, фотографируются, просят автограф… Такие у меня наблюдения.
Маленький Сталинград
— Игорь Стрелков, руководитель обороны Славянска, — идеалист или прагматик?
— Он крайне прагматичный человек и очень грамотный военачальник. Всю свою жизнь воевал. В одном из районов Чечни его именем до сих пор детей пугают. Стрелков вынес оттуда колоссальный опыт партизанской войны. И сегодня вокруг Славянска ополчение держит все ключевые точки, включая Семеновку на трассе Ростов — Харьков, важнейший опорный пункт для обороны города. У ополченцев все готово к отражению наступления танков. Они обладают серьезными средствами ПВО — я думаю, у них даже какая-то звукометрическая система наблюдения имеется. Так что небо над Славянском закрыто! А еще там безостановочно каждый день работают разведывательно-диверсионные группы. Украина сейчас скрывает свои настоящие потери, потому что, если население страны узнает о них, будет шок. Простой пример: при мне на одном из украинских блокпостов, фактически превращенном в крепость, ополченцы из огнемета «Шмель» попали в окна второго и третьего этажей гостиницы, где размещались украинские военные, — погибло порядка пятидесяти человек.
— Что за история с мэром Славянска Пономаревым? Никто ведь о причинах его отстранения ничего толком не знает.
— Мы достаточно близко общались с ним. Но скажу так: при всем моем уважении к Пономареву, он не смог перерасти свой средний криминальный уровень. Знаю точно, что он бизнес отжимал вместо того, чтобы чинить электричество и водопровод. Пономарев — конечно, патриот России и Донецка и абсолютно русский человек, но он не сумел стать кризисным менеджером для города, который подыхает. У него были очень большие амбиции. Он сам жаловался, что, как только сформирует какое-то боеспособное подразделение, Стрелков тут же перебрасывает его на передовую. Пономарев пытался создать второй центр власти, что в условиях войны недопустимо.
— Но он хотя бы жив? Ходят слухи, что его расстреляли.
— Жив, жив. Гуляет вокруг здания администрации, когда нет обстрелов.
— В Славянске много мирных жителей остается? Сообщают о 40 тысячах. Похоже на правду?
— Похоже. В основном в Славянске остаются жители частного сектора. Сам по себе этот город маленький, но у него большие предместья, которые смыкаются с Краматорском. Люди попрятали или перегнали к родне машины, а сами пересели на велосипеды. Воду набирают из фонтана у здания администрации (туда ее чуть-чуть подают) либо где-то в колодцах. Но там соленые грязевые озера. Из-за этого вода в колодцах ужасная.
Я ходил по городу и раздавал сигареты. Постоянно их докупал. Еще мы заряжали местным мобильники от нашего генератора, который привезли с собой, поскольку в Славянске нет света.
— Предприятия какие-то работают там?
— Раньше Славянск был мощным промышленным узлом. Но когда город стали обстреливать с трех сторон, предприятия остановились. Теперь людям негде работать.
— Они не винят в этом ополченцев? Не говорят: «Уходите, мы страдаем из-за вас?»
— Я с ужасом ждал, что однажды услышу такое. Особенно, когда две недели назад на улице Артема покрошили дома, поубивали людей и вспыхнул стихийный митинг. Там собрались в основном женщины, потому что мужчины воюют. Но не было даже намека на подобные настроения. Наоборот, женщины говорили, что, если ополченцев перебьют, они сами возьмут в руки оружие. Славянск — это украинский Сталинград. Он оттянул на себя основные боеспособные силы украинской армии, дав возможность отмобилизоваться и вооружиться ополчению в Донецке и Луганске. Война на Украине — зеркальное отражение войны в Ливии. Там таким городом была Мисурата, где в тактическом котле оказалась связанной большая часть армии Каддафи, тем временем оппозиция успела окрепнуть в двух других городах — Тобруке и Бенгази. Славянск — это украинский Сталинград. Мы как-то были на самом дальнем блокпосту. Он называется «Химик». Его обстреляли из танков. И один из бойцов вынес с поста висевший там флаг России, который был весь изранен осколками. Увидев его, испытал какую-то нереальную гордость за наш российский флаг. Думаю, эти события изменили Россию и русский народ. И отката назад уже не будет. Даже мигранты из ближнего зарубежья, доставлявшие еще недавно столько проблем, судя по криминальным сводкам, вдруг стали гораздо меньше хулиганить на бытовом уровне. Они что-то почуяли…
За Новороссию не надо бояться
— Ты еще поедешь на Юго-Восток Украины?
— Конечно, поеду. Да мы и не хотели оттуда уезжать. Нас выгнало начальство на пинках. Мы пытались как-то хитрить, говорить, что не можем бросить людей. Но руководству пришла очень серьезная информация из очень серьезных структур о том, что нас с Сашей заказали. Сейчас туда поехали другие ребята. Надеемся, мы их сменим через пару недель.
— Почему вчера ты написал в твиттере, что эта война надолго?
— Потому что понятно уже — ополченцы на административных границах двух образованных республик останавливаться не будет. Если бы я видел такую же массовую поддержку АТО с украинской стороны, можно было бы о чем-то беспокоиться. Если бы с их солдатами так же, как с ополченцами, фотографировались дети… Они же в отличие от ополченцев все в масках. Потери скрывают. Что-то не то происходит с украинской стороны, и они чувствуют за собой какую-то большую неправоту. Так что ситуация разрешится только капитуляцией нынешнего киевского режима. И, думаю, Россия еще признает эти республики. Не считаться с людьми, которые так хотят быть с нашей страной, что уже пролили за это реки крови, — было бы полным свинством и государственной недальновидностью.
Фото с сайта facebook.com
