Почему Ленинград не Париж
Наверное, еще в древности появилось понятие «открытый город». Оно означало примерно следующее: вооруженные защитники без боя оставляют городские стены и уходят куда подальше, а не успевшие вовремя эвакуироваться мирные жители с личным и общественным имуществом достаются на милость победителям. В робкой надежде на их хотя бы относительную скромность по части насилия и грабежей. И эти надежды, следует признать, чаще всего оправдывались. Правда, не без фатальных исключений.
Если обратиться к опыту Второй мировой войны, то тут следует вспомнить о судьбе Парижа. В 1940-м он был объявлен «открытым городом» перед всесокрушающим напором танков Гудериана. С работающими ресторанами, кафе, варьете, публичными домами и прочими заведениями. А заодно военными заводами, которые немногим позже стали производить самые современные вооружения для… германского вермахта. Включая знаменитые «мессершмиты». И Париж вполне благополучно прожил так целых четыре года. Ну а потом был вновь объявлен «открытым», только теперь уже перед англо-американскими союзниками, высадившимися в Нормандии. Нечто похожее происходило и с Римом, оставленным почти без сопротивления по приказу немецкого главнокомандующего фельдмаршала Кессельринга. Но есть одна маленькая деталь: Гитлеру даже не приходило в голову называть французов или итальянцев «недочеловеками». В отличие от советских подданных «еврейско-большевистского режима». Не говоря уже о жителях «цитадели большевизма» — Ленинграда (по выражению главного фашистского идеолога Альфреда Розенберга).
«Открытие» Ленинграда перед фашистской группой армий «Север» закончилось бы вовсе не песнями французских шансонье и другими развлечениями.
Читайте план «Барбаросса»!
Представим себе некую антиутопию. Советское руководство в порыве гуманизма решило последовать западным примерам и распахнуть настежь ворота Ленинграда. К чему бы это привело?
Падение главной базы Балтийского флота — Кронштадта — стало бы после сдачи Северной столицы вопросом очень короткого времени. Это означало бы исполнение одного из ключевых пунктов плана уничтожения СССР «Барбаросса» с неожиданной для самих захватчиков легкостью. А дальше вся наша оборона стала бы разваливаться по принципу падающих костяшек домино.
Сильно потрепанные в бесконечных отступлениях части Ленинградского и Северо-Западного фронтов под беспрерывным давлением умелых фашистских генералов отошли бы куда-нибудь под Вологду или в Ярославль. В результате основные ударные силы группы армий «Север» из сотен тысяч солдат и десятков танковых, авиационных или артиллерийских дивизий, освободившихся под Ленинградом, хлынули бы на юг для поддержки катящейся в сторону Москвы группы немецких армий «Центр». И началось бы не фронтальное, как по факту, а крайне опасное концентрическое наступление.
Причем операция «Тайфун» по штурму столицы состоялась бы не в октябре, как это было в действительности, а гораздо раньше. То есть вражеская пехота и техника не вязли бы в осенней грязи и не страдали бы позднее от ранних морозов, к которым совершенно не были готовы. А руководивший московской обороной Жуков просто физически не успел бы создать необходимые резервы для решительного контрнаступления, известного по учебникам как «Разгром немцев под Москвой». Наоборот, столицу ждала бы неизбежная участь… блокадного Ленинграда. Или чего похуже.
Откровения генерала Герсдорфа
Из воспоминаний нашего переводчика на Нюрнбергском процессе, а после войны публициста Льва Безыменского: «В конце 60-х мне удалось встретиться с бывшим помощником командующего группой армий «Центр» фон Бока генералом Герсдорфом. На вопрос, как фон Бок собирался брать Москву, генерал ответил: «У фельдмаршала было два варианта. Главный из них он называл «большим решением». Оно предполагало два мощных танковых удара, но при обязательном условии — взятии группой «Север» Ленинграда (! — Ред.). Один удар наносился севернее Москвы из района Ржев-Калинин, другой — южнее, через Орел и Тулу.
Оба этих одновременных наступления должны были сойтись не в самой советской столице, а значительно восточнее. В идеале где-нибудь под Горьким (ныне — Нижний Новгород. — Ред.)…» Далее собеседник Безыменского после некоторой заминки добавил: «Согласно личному указанию Гитлера, мы должны были ни в коем случае не вступать в Москву, а лишь плотно окружить ее, на что был издан соответствующий приказ Верховного главнокомандования от 7 октября 1941 года…».
Иными словами, москвичам грозила умышленная блокада в гораздо больших масштабах, чем ленинградская, учитывая разницу в населении. И без всяких вариантов «открытия» города или снабжения блокированных извне типа организации ладожской Дороги жизни. Чем это могло закончиться для москвичей, увы, догадаться нетрудно.
А кто бы брал Берлин?
Основываясь на предыдущих, к счастью, теоретических построениях, можно не сомневаться, что линия советско-германского фронта пролегла бы гораздо восточнее, чем было в реальной истории и при значительно (возможно, вдвое) ослабленных людских и материальных ресурсах советской стороны. Весь Северо-Западный регион, включая Мурманскую и Архангельскую области, оказался бы либо оккупирован немцами и финнами, либо отрезан от центральных и южных областей страны. Из-за этого стали бы полностью невозможными поставки вооружений, транспортных средств, продовольствия и еще миллионов тонн других грузов, поступавших по ленд-лизу от наших союзников через порты Мурманска и Архангельска. А ведь через них проходило свыше 40 процентов всей англо-американской помощи СССР (еще около 50 процентов шло через Иран и примерно 10 процентов — с Дальнего Востока).
Каковы были бы последствия для всего дальнейшего хода войны? А вполне конкретные и весьма нерадостные для нас. Например, знаменитые Сталинградская, Курская и другие решающие победы стали бы советским войскам просто не по плечу. Вместо грандиозных наступлений хватило бы сил на в разы менее значительные атаки или контратаки «местного значения». А на встречах «большой тройки» — Сталина, Рузвельта и Черчилля — советскому вождю пришлось бы напрочь забыть о каких-либо претензиях на лидерство. Ну а дальше — больше.
Наш «освободительный поход» в Восточную Европу вряд ли бы состоялся, да и Берлин, думается, взяли бы другие. Хотя наверняка гораздо позже. Да и куда союзникам, находившимся за Атлантикой и на Британских островах, было торопиться? Благо какая-либо конкуренция с Востока вряд ли предвиделась. Скажете, ненаучная фантастика? А не казалось ли фантастикой еще год назад то, что сейчас творится на территории Украины?
Поражения обходятся дороже
И снова о Ленинграде и ленинградцах. Что их ждало в случае добровольной сдачи города? Да то же самое, что пришлось испытать на себе в оккупации тысячам других наших городов и сел. И для начала массовую «зачистку» натасканными на убийство эсэсовскими зондеркомандами. С расстрелами, учитывая размеры Ленинграда, десятков тысяч евреев, цыган, коммунистов, комсомольских секретарей и прочих горожан, признанных особо опасными» для «нового порядка». Еще тысячи и тысячи ленинградцев, чем-то просто не понравившихся оккупантам, отправились бы «на перевоспитание» в концентрационные лагеря по всей Европе. А еще примерно два миллиона оставшихся на чисто условной свободе, по железной логике «обыкновенного фашизма», ожидали бы два хорошо известных сценария: стать предателями типа полицаев и доносчиков, остаться работать на немногих предприятиях, которые немцы сочли бы необходимым восстановить. Или, наконец, отправиться в качестве бесплатной рабсилы на заводы, рудники и сельхозугодья в Германию или в «дружественные» к ней страны.
Но самая непредсказуемая участь ждала тех, кого новые хозяева сочли бы физически непригодными для строительства «тысячелетнего рейха». Речь, в первую очередь, идет о детях, стариках или инвалидах, составлявших около трети городского населения. Во всяком случае кормить их хотя бы из милосердия немцы не собирались. «Выживет или нет этот бесполезный человеческий материал, нам совершенно безразлично!» — таков основной рефрен многих изречений Гитлера, Гиммлера, Геббельса и других нацистских вождей. Тут-то и встает вполне закономерный вопрос: насколько сильно отличалось бы число погибших в блокированном или отданном врагу «за так» Ленинграде? Точный ответ, конечно, невозможен, но цифры, думается, были бы сопоставимы. А каким колоссальным количеством жертв это обернулось бы для всей страны!
...У нас любят порассуждать о «слишком высокой цене» Победы. Но почему-то забывают о том, как дорого обходятся поражения.
Фото: magopc.ru
