«Я был лягушонком»

Александр Демидов покоряет женщин не бицепсами, а чувством юмора

В фильме «О чем говорят мужчины» Александр Демидов играет завзятого холостяка, которого пугают пеленки, кастрюли и гнев раздраженной жены. А вот в реальной жизни он не имеет ничего против брака, хотя в вечную любовь и не верит. Актер уже второй раз женат. В интервью «МК» в Питере» Александр Демидов объяснил, почему он до сих пор играет в игрушки сына.  

Александр Демидов покоряет женщин не бицепсами, а чувством юмора
Фото teeq.ru

«Телевидение нас сожрет»

 — Сейчас на ТВ слишком много юмористических шоу. Шутят все, зарабатывают на этом деньги, но смешно получается у единиц. Вы не видите здесь странного перекоса: в стране много проблем, но вместо того, чтобы их решать, люди предпочитают шутить?
— Я понимаю вас. В какой-то момент на ТВ появилось множество юмористических программ, куда вход открыт для всех. Вот туда и пришли сестры Зайцевы (два мордоворота из «Комеди Клаб». — Ред.), братья Ивановы из Воронежа. Вдруг всем показалось, что шутить — это очень просто. Молодые ребята смотрят на все это и думают: о, я тоже так могу! А ничего подобного! Всем им хочется сказать: друзья, то, что вы делаете, это халтура, идите на фиг! Мы в «Квартете И» 20 лет занимаемся юмором, у нас есть театральное образование. Но на телевидение мы не лезем. Мы понимаем, что экран нас просто сожрет. Одну пьесу мы пишем 3–4 года. А на телевидении — поток, все надо делать быстро, там нет места для ручной, качественной работы. Вообще, если честно, профессионалов не хватает нигде — ни в юморе, ни в медицине, ни в кино. Я сейчас снимаюсь в главной роли в одной комедии. Вижу на съемочной площадке 60 человек. И только шесть из них настоящие мастера своего дела. Что там делают остальные, непонятно. Вот и все.

— Как вам кажется, юмор в России меняется? Над чем в нашей стране смеются сейчас?
— В 90-е годы юмор был предельно политизирован. Во времена Ельцина царила полная демократия: говорить можно было все, что угодно. Я сам не раз делал пародию на Бориса Николаевича. Она прекрасно проходила на корпоративах. Это были острые, политические шутки. И я всячески подчеркивал недостатки Ельцина. А в 2000-е годы политика вдруг всем резко надоела. Люди занялись потреблением, благо для этого были созданы все условия. И место политики в сфере юмора заняла частная жизнь. Шутки опустились ниже плинтуса. Стоит только вспомнить «Самый лучший фильм». Все это раздражает, но в условиях вседозволенности иного и быть не могло. Сейчас, мне кажется, стало чуть получше. Люди устали от потока пошлости. И зрители больше не валят на любые, даже на самые третьесортные комедии.

— Вы раньше шутили над Ельциным. А почему сейчас «Квартет И» не шутит над Путиным? Куда исчезла политическая сатира?
— Она все-таки есть. Команда КВН «Уральские пельмени» сделала острый и политизированный скетч о том, как Медведев уступает Путину кресло президента. Что касается «Квартета И», то нам не очень интересно шутить о президенте. Ну какой в этом смысл? В последнее время мы говорим в своих спектаклях о более философских вещах: о жизни и смерти, о предательстве и измене. Хотя в нашей новой постановке с длинным названием «Письма и песни мужчин среднего возраста времен караоке, дорожных пробок и высоких цен на нефть» политика все-таки упоминается. Так, Ростислав Хаит читает монолог о ФСБ. В том же спектакле у нас есть монолог об РПЦ — рассуждения человека, который из-за постоянных церковных скандалов уже не может понять, есть бог или нет, в кого ему верить-то?

 Шутки — мужское дело

 — С цензурой вам приходилось сталкиваться?
— Лично нам — нет. Все-таки мы не на телевидении работаем. На юмористических шоу она, конечно, присутствует. Но мне иногда кажется, что разговоры о цензуре преувеличены. Люди чаще сами, на всякий случай, какие-то темы обходят молчанием. Логика простая: время сейчас неспокойное, давайте уж без серьезных разговоров обойдемся, лучше заменим их развлекательными шоу, дольше жить будем. В такой самоцензуре есть что-то рабское.

— На телевидении есть и женские юмористические шоу. Но все они, как правило, низкопробные. Женщины не способны тонко шутить?
— Шутки — прерогатива мужчин. Это мы стараемся рассмешить женщину, чтобы этим ее покорить. Собственно говоря, «Квартет И» так и был создан: сначала мы выпендривались перед девочками, соревновались, кто смешнее, остроумнее, потом поняли, что этим можно добиться успеха у противоположного пола. А чуть позже мы решили эти шутки вынести на сцену. Конечно, остроумные женщины есть, но это большая редкость. Все-таки задача представительниц прекрасного пола — смеяться над юмором, а не придумывать его. И я, кстати, заметил, что дамы, которые шутят, похожи на мужчин и темпераментом, и даже внешностью.

— А вы завоевывали женщин искрометными шутками?
— В юности я совсем не пользовался популярностью у девочек. На всех юношеских фотографиях я ужасно смешной. У меня огромная голова, копна волос, уши, нос — и все это неправильно посажено. Сейчас моя внешность хоть как-то оформилась. А тогда я был лягушонком. Стоит ли говорить, что первая любовь для меня превратилась в трагедию. Я даже вены себе резал. Нет, я не хотел кончать жизнь самоубийством. Скорее, пытался так обратить на себя внимание, чтобы потом трагическим шепотом сообщить возлюбленной: «Видишь этот шрамик? Это я так по тебе страдал...» Уже позже я завоевывал женщин именно остроумием, иронией. Красотой как-то не получалось. Сейчас мне абсолютно ясно, что представительницы прекрасного пола скорее реагируют именно на ум, а не на бицепсы. И меня это вполне устраивает. Я ведь даже не рыцарь. Я не подаю пальто женщинам, не открываю им двери. Мне кажется, все это давно устарело.

 Всем обязан прабабушке Шуре

 — Сейчас вы занимаетесь еще и музыкой. У вас уже вышел второй альбом. «Квартет И» надоел?
— Я не собираюсь быть музыкантом и не ухожу из «Квартета...». И это даже не попытка привлечь к себе новую порцию внимания. Просто я 20 лет писал стихи, если их, конечно, можно так назвать, а на них придумывал мелодию. Однажды одноклассник дал мне денег на первый альбом. Так все и началось. Для меня музыка — то же самое, что для иных мужчин рыбалка или охота. Я, кстати, прошел все эти стадии. У меня есть ружье, много удочек, но поехать куда-нибудь не удается из-за нехватки времени. А вот добежать до студии, покричать там и побренчать на гитаре — это запросто. Студия — полностью мой мир. Например, в театре я уже подустал играть, скажем, «День радио» 11-й сезон подряд. Уже не те эмоции, нет волшебства. Сейчас все это превратилось в рутину. И вообще, мне кажется, что настоящий профессионал — тот, который уже далеко не всегда получает удовольствие от своей работы.

— Жена с восторгом отнеслась к тому, что вы запели?
— Обалдевания и фанатизма ко мне с ее стороны, конечно, нет. Ее романтический период увлечения мной уже закончился. Любовь длится максимум два-три года. Так что у меня нет иллюзий на этот счет. Сейчас мы испытываем уважение друг к другу, мы верные друзья. И это нормально. Жена не должна оставаться рьяной поклонницей моего таланта на протяжении десятилетий. Но она внимательно слушает мои песни, иногда критикует. Что-то ее уже не радует в моем творчестве, как радовало раньше.

— А домашними делами вы успеваете заниматься? На детей время остается?
— Когда я дома, я полностью отдаю себя сыну. А вот с дочерью от первого брака из-за нехватки времени общаюсь редко. Руки-ноги туда не доходят. А с сыном мы часто играем. Первые три года я вообще покупал игрушки скорее себе, а не ему. Принесу домой машинку или конструктор, сначала сам поиграю, а потом только сыну отдаю. У меня-то в детстве игрушек практически не было. Я играл катушками от ниток. У моей прабабушки Шуры был ткацкий станок, она что-то делала на нем, а потом продавала. После ее работы оставалось много катушек. Я брал их и представлял, что это пушечки и солдатики. Одну игрушку я запомнил на всю жизнь. Мои родители рано развелись, папа уехал жить в другой город. У него была новая семья. И вот однажды он прислал мне красный мяч, который пищал. Это было счастье!

— А вы хотели бы вернуться в детство? Хотя бы на день...
— Да. Хотя мое детство нельзя назвать счастливым и безоблачным. Мной не очень-то занимались. Только прабабушка Шура пыталась меня воспитывать. Большую часть времени я проводил на улице. Родители были в разводе... Потом я уехал к папе и его новой семье, жил там... Это были серьезные проблемы. Но все равно это было невероятное время.  

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру