Антитеррористическая операция Олега
Вернее всего этот материал было бы назвать «Полный Лопец». Именно это выражение вырывается у всякого, въезжающего теперь на пепелище. И только так можно наиболее емко описать то, что случилось в деревне под утро 5 апреля. А случилось обострение… в психическом состоянии 55-летнего петербуржца Олега Герасимова. Мало того, что весна – время не стабильное, так еще и в метро произошел теракт. Явно перебрав с просмотром новостей о взрыве в питерской подземке, Герасимов решил действовать. Он давно распознал обитель зла в Лопце. «В деревне создана база будущих бандитов и убийц…» - написал Олег в пояснительной записке, которую оставил дома. В ней еще было про эстонских оккупантов, завербованных коммунистов, священников-доносчиков, командующих Миром, и про заканчивающиеся на Земле углеводороды.
Бросив жену, сына и невестку в квартире на Институтском проспекте, он прыгнул в машину и помчался в Лопец (примерно 100 километров от города).
В полседьмого утра Герасимов добрался до деревни и начал свою карательную миссию. Он бегал по Лопцу, в котором и 20 домов не было, и поджигал все, до чего мог добраться. Поливал бензином стены и подносил спичку, под строениями на сваях разводил костры. Всего спалил девять домов и еще четыре пристройки. Полыхало на всех концах деревни. Паре домов повезло – не занялись, только сайдинг чуть поплавился.
К 8 утра в Лопец уже неслись все экстренные службы – спасатели, полиция, скорая. Первыми ехали пожарные. Услышав сирены спецмашин, Герасимов сел в свою «Волгу» и бросился им наперерез. На лесной дороге он пошел на таран. От удара в его авто вылетел мост. Но сам Олег не пострадал. Выскочив из-за руля, он с газовым баллончиком кинулся на пожарных. Потом увернулся от их праведного гнева, бензопилой быстро спилил сосну и повалил ее поперек дороги. После всего этого радостно убежал в лес.
«На кол его!»
На следующий день Герасимов сам пришел в питерское отделение полиции и сдался. Объяснил, что поджогами боролся с моджахедами. От греха подальше его посадили за решетку. Что с ним теперь делать, будет решать суд.
- Лучше бы нам отдали. Мы б его на кол посадили или забили прям на месте. Я просил у полиции, но они не отдают, - горячится Виктор Иванович Серов.
Он уныло и одиноко слонялся по деревне, когда мы туда приехали. Компанию старику составлял только рыжий пес с обожженными глазами и носом - Чубик. Шерсть у Чубика колючая, опаленная.
- Как и выжил-то, не знаю, - сопереживает собаке дед. - Он ведь с нами спал в доме. Как-то выскочил. А вот кошка моя любимая, Цыганеночек, сгорела. А еще мои документы и стихи – понимаете, главное стихи, целая тетрадка. Хотите прочитаю:
Над избушкой дым курится,
А вокруг избушки лес.
Дед слегка перекрестился
И на печку спать полез.
Виктор Иванович с жалостью смотрит на развалины своего бывшего дома. Они единственные в деревне и спустя два дня еще продолжают тлеть, как в стихах «дымок курится», только уже над бывшей избушкой. Это все не могут прогореть мощные бревна подвала. Сколько Серов их ни заливал, а они все дымят.
Этот дом – то ли бывший хлев, то ли колхозная контора, стал пристанищем для Виктора Ивановича 18 лет назад. Он да еще его друг Володька, такой же, судя по всему, «романтик», и жили в Лопце постоянно. Все остальные – заезжие дачники. Когда Герасимов ловил моджахедов, в деревне их не было – не сезон.
- Эта зараза сначала свою дачу поджог, - раскрывает Виктор Иванович секрет, почему собственно злой рок привел Олега именно в Лопец. Оказывается, в центре бандитского логова был его собственный огород.
- А потом он мой дом подпалил. И ведь еще постучал в дверь – знал, что я дома. Я проснулся, гляжу дым и огонь. Разбудил Володьку. Хотел на чердак за документами сползать, да не успел. Так мы и выбежали, в чем были, - говорит старик и горестно смотрит на себя. - А вы не поможете? Мне бы обувь какую… 43-го размера. В одежде и в этой похожу, а на ноги одни галоши остались.
Несчастный Виктор Иванович ушел отсыпаться в «глухую баню», сказал, что его так на флоте врач учил – чтобы весь дым вышел из организма, надо 72 часа покоя.
Вестник апокалипсиса
В разоренном Лопце, кроме Серова, мы встретили еще одного человека – дачника. Его дом не пострадал. Герасимов, видимо, не решился сунуться за забор. А может, у него были свои мотивы.
- Тут уж, кто недалеко живет, приезжали, посмотрели на этот ужас. Вот только к тому дому еще не приходили. Хозяева в Ростове. Едут. Как посмотрят – их инфаркт хватит, - говорит «счастливчик» и показывает на обгорелый остов у пруда.
Трудно судить, каким был тот дом. Но, кажется, его любили и заботились. Дом стоял на берегу ручья, вытекающего из пруда, что в центре деревни. Вокруг еще виднеются клумбы с начинающими вылезать после зимы цветами. В этой – дальней части деревни - он один сгорел. В основном пепелища вдоль дороги. Деревянные дома выжжены начисто, до фундамента. Только и видны, что обожженная посуда да пружины от матрасов. Обгорели деревья в палисадниках. У кого-то безвозвратно уничтожена машина.
Виктор Иванович припомнил, как сосед Олег пугал его концом света в прошлое лето. Все предрекал, что он скоро настанет. Серов не верит в такую чепуху. Кто ж знал, что вестником апокалипсиса окажется сам Герасимов.
- Он был повернут на православии, - рассказывает о поджигателе продавец из придорожного магазинчика в соседней от Лопца деревне Молосковицы. - Часто заходил ко мне за продуктами. Бывало, при нем местные мужики начинали ругаться или просто материться. А он сразу их крестить начинал и причитал: «Господи помилуй!»
Дважды сожженная деревня
Удивительно, что деревня Лопец вообще еще существует.
Это тихое милое местечко у слияния двух речушек. В центре деревни пруд. Вода в него собирается из родника. Недавно дачники приглашали батюшку, и тот освятил этот ключ. Рядом с ним поставили крест с иконкой. Не помогло.
Этот пруд — первое, что вспоминали и те, кто жил в деревне еще до войны. Тогда Лопец был гораздо больше — примерно на 40 дворов, там работали мельница, колхоз, начальная школа, были своя пекарня и магазины. Но во время Великой Отечественной деревня оказалась на оккупированной территории. Местных немцы долго не трогали. Пока в 1943-м не прознали, что лопцовские подростки подались в партизаны (мужики постарше еще в начале войны ушли на фронт). Пришли каратели, всех, кто оставался в деревне, угнали — кого в концлагерь, кого на работы в Германию и Эстонию. А все постройки сожгли. После войны выжившие жители не стали возвращаться в родную деревню, их расселяли по соседним поселкам. Остатки домов собрали в кучу у леса, а бывшие огороды распахали под поле. Правда, агрономы еще долго жаловались, что на том поле самые плохие урожаи. Ничего не росло на этом скорбном месте.
Так бы Лопец и пропал с карты. Но в 1960-е эти земли стали выдавать ленинградцам под огороды. С 1990 по начало 2000-х эта деревня вообще в списках населенных пунктов Ленобласти не значилась. Вернулась она только в 2002-м. И вот опять стараниями Олега Герасимова чуть не исчезла с лица земли.