Смелые уже на кладбище
— Я потомственный каскадер. Правда, узнал об этом совершенно случайно, — говорит Валерий Деркач. — Мой папа был военным, дослужился от рядового до генерала. А начинал в кавалерийских войсках. Как-то раз к ним в часть пришли киношники, которые снимали картину «Смелые люди» (фильм вышел в марте 1950 года. — Ред.). Так как по сюжету в ленте было много конных трюков, им понадобились люди, умеющие хорошо скакать, джигитовать. Выбрали в том числе моего папу. Так он снялся в кинокартине «Смелые люди» — одном из первых наших фильмов, где специально ставили трюки. Кстати, впоследствии отец был против того, чтобы я стал каскадером.
— А как вы пришли в профессию?
— По большому счету все каскадеры — бывшие спортсмены. Кто-то приходит из мотоспорта, кто-то из бокса, а я из борьбы. 20 лет профессионально занимался самбо, а великим чемпионом так и не стал. Возможно, поэтому я сейчас неплохой каскадер. Ведь если у человека куча медалей и регалий, он обеспечен, ему нет смысла делать трюки в кино. Разве что после окончания карьеры захочется хапнуть адреналинчика, вот тогда он придет.
— Кстати, об адреналине. Егор Кончаловский как-то сказал, что российские каскадеры отличаются от западных уровнем бесшабашности. Наши якобы сделают все, что захочет режиссер, «без всякой страховки воткнутся головой в асфальт, если такая задача будет поставлена». Вы согласны?
— Думаю, мнение об особой русской удали появилось из-за того, что мы, насмотревшись в 80–90-х годах голливудского кино, пытались повторить трюки американцев. Но мы видели только красивые киношные кадры, еще не зная, какая подготовительная работа стоит за ними. Там, где я прыгал с шести метров с разбега на асфальт, американцы этого не делали. Наверно, у них было специальное покрытие, замаскированное таким образом, чтобы в кадре его не было заметно. Мы видели, как американские каскадеры сигали вниз с сорока метров. «О, это возможно», — думали мы, не зная, что они-то прыгают в специальную надувную подушку, которой у нас не было. А мы выкладывали коробки до уровня второго этажа и падали в них. А там удар такой, что глаза вылетают из орбит. Так что многие вещи мы делали иногда просто от безысходности. Вот помню, я как-то горел... Мы тогда снимали в Баку на полигоне военное кино «День казни». Символичное для меня название оказалось... По сценарию герой, которого я дублировал, выпрыгивал из пылающего танка. И при этом сам горел. Чтобы пламя было сильнее, я предложил обмазать меня напалмом и поджечь. Напалм — это страшная горючая вещь, выжигает все на своем пути, включая броню. «Ты уверен?» — спросили меня. «Конечно!» — ответил я, хотя это было не так. Но мне хотелось снять эффектную сцену, а ничего, помимо напалма, не было. К тому же вокруг стояли красивые девушки, а у меня из ушей лился тестостерон. В общем, я поджегся, а потушить меня не смогли. Я так сильно обгорел, что встал даже вопрос об ампутации руки. Что это: русская удаль, глупость? Будут ли такое делать американцы? Наверно, нет. Они, в отличие от нас, очень большие перестраховщики. Хотя отмороженных хватает везде, и американцы так же точно бьются, как и мы. Но, видимо, ценят свое тело все-таки больше. Однако при всем кураже и азарте у нас, каскадеров, есть пословица: все смелые уже на кладбище. Это остужает слишком горячие головы, помогает понять: чем безбашенней человек, тем раньше он может получить серьезную травму.
20 тысяч за драку
— За опасные трюки вроде горения платят больше?
— Есть высшая категория сложности трюков, к которой относятся в том числе горение, высотные падения, автомототрюки. Конечно, они оплачиваются куда выше, чем остальные. Допустим, я могу изобразить на съемочной площадке какую-то драку. Это одни деньги, может быть и 10 тысяч, и 20. А если я при этом улечу с крыши четвертого этажа вниз, то получу совершенно другие деньги.
— Есть вещи, которые вы не будете делать ни за какие гонорары?
— Конечно. Если мне скажут... ну, не знаю даже... я, в принципе, все делаю... Видимо, откажусь, если посчитаю, что шанс потерять здоровье или жизнь составляет не 2–10 процентов, как обычно, а, скажем, 50... Хотя я не только никогда не отказывался, но еще и сам усложнял предложенные мне трюки. Допустим, читаю сценарий и вижу, что герой по своему характеру, манере поведения должен не просто упасть, а, разбежавшись, пробить стекла головой, а потом вылететь с 5-го этажа. Я это предлагаю, а потом думаю: ну не дурак ли? Пришел бы, быстренько упал, а сейчас надо готовиться к трюку, придумывать, как сделать его более безопасным...
— Вы пытаетесь отговорить актеров, которые хотят делать трюки сами, без участия дублера-каскадера?
— Да, это моя обязанность. Я попросту могу запретить актеру делать трюк, если посчитаю, что это опасно для него. И чаще всего к моим советам прислушиваются, дураков-то нет. Есть немало актеров, которые сами делают многие вещи. Например, я работал с Александром Абдуловым, который прекрасно скакал на лошади, дублер ему был не нужен; с Дмитрием Певцовым — он у меня и конные трюки делал, и бегал, и падал; с Романом Курцыным — тот неплохо дерется. А Никита Михалков еще и сам придумывал некоторые трюки и исполнял их. Например, так было в фильме «Предстояние». Но готовит все, обеспечивает безопасность все равно постановщик трюков.
Искупаться в бензине
— Когда профессия каскадера была более опасна: во времена СССР или сейчас?
— Я травмы получал и тогда, и сейчас. Раньше — от незнания, недостатка технологий. Сейчас они появились — например, есть пневматические подушки, которые гасят силу удара, или специальные гели для горения, которые, с одной стороны, позволяют пламени разгореться, а с другой — хоть как-то оберегают от ожогов. Но в то же время и трюки стали сложнее, поэтому ты все равно травмируешься.
— Это все не приводит к текучке в профессии?
— Приводит. Есть люди, которые думают, что это красивая работа: шампанское, девочки,фестивали. А на самом деле надо гайки крутить, ямы копать, веревки тащить, в бензине купаться. Да еще и постоянно чему-то учиться. Например, я в свое время за собственные деньги занимался верховой ездой, по ночам прыгал с вышки, учился лихо ездить за рулем. Но не все готовы тратить на это время и деньги. К тому же в последнее время участились случаи травм. Наверно, потому что в профессию пришли непонятные, не очень-то обученные люди. Получив травму, некоторые из них тут же уходят.
— Существует ли система страхования каскадеров? Или, если что случится, людям приходится рассчитывать только на себя?
— Что во времена СССР, что сейчас, страховка — личное дело каждого. Правда, раньше институт страхования был таким, что нас могли застраховать, скорее, не как каскадеров, а как спортсменов. Но и в этом случае получить деньги было проблематично. Очень сложно доказать, что ты получил травму именно на соревнованиях или тренировке, а не просто гуляя по городу. Я сам во времена СССР несколько раз бился, но так и не смог выцарапать деньги. Сейчас тоже далеко не все ребята застрахованы. Одна из причин — суеверие. Мол, если получишь страховку, то навлечешь на себя какие-то неприятности... Но есть киностудии, которые уже не дают работу, если у тебя нет полиса. В этом отношении мы уже начинаем приближаться к голливудской модели.
