Избирательная арифметика
— Я в партии «Единая Россия» с марта 2002 года. Была председателем исполкома районного отделения, — рассказывает петербурженка Наталья (фамилию она просила не указывать). Когда это только начиналось, все работало, мы могли реально помогать людям. К нам в партийную приемную Центрального района обращались с жалобами — мы разбирались, писали в Москву (если на месте было не справиться), и проблемы решались. Я себя чувствовала доброй волшебницей. Но с тех пор все изменилось. Осталось то, что осталось.
Когда в 2004-м Наталья проиграла муниципальные выборы, не добрав всего 8 голосов, она приняла это как должное — посчитала, что недостаточно ясно изложила свою программу людям. Но сомнения в честности избирательной комиссии остались. И в 2012-м на выборах президента она во всей красе увидела, как все устроено на этой «кухне». Ее сын Георгий стал членом участковой комиссии с правом решающего голоса. Он присутствовал и при подсчете голосов, получил на руки копию итогового протокола и, довольный, ушел домой. А наутро — как гром среди ясного неба — глянул на опубликованные в Интернете данные и ужаснулся: за ночь все результаты поменялись — у кого-то голосов прибыло, у других убыло. Георгий бросился разбираться. Он дождался, когда в Сети были вывешены видео со всех избирательных пунктов страны, нашел свой — посмотрел. Не стесняясь президентских видеокамер, члены УИК «прикидывали», как переписать протокол, и говорили, что «надо подделать все подписи» (так же называлась и публикация «МК» в Питере», вышедшая в № 21 от 16 мая 2012 года).
— С этим видео, данными протоколов, с той копией, что осталась у моего сына, и сведениями с сайта петербургской избирательной комиссии он куда только не обращался — в ЦИК, прокуратуру, Следственный комитет, полицию, суд, к уполномоченному по правам человека! — вспоминает Наталья. — Но никто нигде не увидел преступления в действиях сотрудников УИК. Хотя были грубо нарушены права граждан — избирательные в целом, мое личное право — я ведь тоже голосовала на этом участке, а главное, права других кандидатов — хотя от них жалоб в Смольнинский суд Петербурга не поступило. Больше двух лет шли переписки с чиновниками, правоохранителями — и ничего.
6 лет бессмысленных писем
— Я прекрасно понимаю людей, которые 6 мая 2012 года вышли в Москве на митинг протеста (на митинг-шествие, закончившееся на Болотной площади, тогда собралось, по разным оценкам, от 20 до 100 тысяч человек. — Ред.), — говорит Наталья. — Я с сыном в то время была занята отстаиванием прав через правоохранительные органы. На митинг в Москве мы не ездили, но мне кажется, что Георгий — по своему характеру, по своим убеждениям — мог рано или поздно оказаться на таком митинге и его тоже могли арестовать и судить. Впрочем, и так не обошлось без последствий.
Георгий по специальности врач. После того, как завертелось дело с разбирательствами по поводу «странных переговоров о фальсификации протоколов» на избирательном участке, он был вынужден уехать из страны. То проверки начались на его предприятии, то военкомат им заинтересовался, хотя он офицер запаса давно. С тех пор он уже несколько лет живет за границей.
— Дело Ивана Непомнящих стало для меня большим потрясением. Его обвинили в сопротивлении полиции и осудили на 2,5 года колонии. А ведь он, как мой сын Георгий, — «молодой специалист». Иван — проектировщик. Я уверена, что и он узнал вот про такие фальсификации, потому и вышел на митинг. Мой сын мог так же сидеть в тюрьме, но он уехал за границу, и, кто бы что ни говорил, покинуть Родину — это всегда драма, — говорит Наталья.
Несмотря на все случившееся, Наталья не ушла из партии, она все так же член «Единой России».
— Внутри партии есть свои течения — консервативное, центристское и либеральное, — объясняет Наталья. — Сейчас у власти консерваторы. А я в рядах либералов. Поначалу мы были сильнее, мы боролись с неправомерной застройкой, с незаконными отказами в получении субсидий, помогали людям. Но потом этого не стало. Мне кажется, на письма граждан в верхах перестали реагировать примерно в 2010-м. И волшебство закончилось.
