«Трое суток, чтобы подумать о жизни»
С сентября 2004-го, когда террористы захватили бесланскую школу № 1, прошло уже 14 лет. Те, кто тогда был первоклашками, в этом году стали выпускниками. Многие разлетелись по стране, поступив в престижные вузы, которые все 11 лет принимают «детей Беслана» на льготных условиях. Уже больше сотни бывших заложников отучились в Петербурге. Несколько лет назад корреспондент «МК» в Питере» встречалась с некоторыми из них. Они — тогдашние студенты — строили планы на будущее: очень многие, даже девушки,
под впечатлением от событий в сентябре 2004-го хотели связать свою жизнь с правоохранительными органами. А еще они мечтали остаться в Питере — в большом городе, где столько возможностей.
— Сейчас я живу практически на два города. Петербург меня не отпускает, — рассказывает Инал Кануков. — Осенью вот опять у вас гостил. Только перед Новым годом вернулся в Беслан к семье.
Отучившись пять лет в ИНЖЭКОНе, по профессии Инал работать не стал. Говорит, что «региональная экономика и управление» — это все-таки не его.
— Мне ближе спорт. Еще учась в школе, занимался вольной борьбой. Переехав в Питер, выступал за команду вуза. И сейчас продолжаю тренироваться, но больше для себя — я не профессиональный спортсмен.
По словам Инала Канукова, он продолжает общаться с бывшими одноклассниками и друзьями по школе.
— Несколько лет назад, когда уже учился в Питере, я в начале сентября ездил в Москва к друзьям. И мы все вместе отправились на кладбище, где похоронены бойцы спецподразделений «Альфа» и «Вымпел», погибшие в 2004-м при штурме. Там мы встретили их сослуживцев, пообщались. Хотя говорили мы мало — просто у мужиков текли слезы.
О событиях в школе молодой человек не любит рассказывать попусту, хотя спрашивают его о них часто. Инал тогда пришел на праздничную линейку со старшей сестрой, с ней же оказался в заложниках на все три дня. К счастью для родителей, оба выжили.
— Наша жизнь разделилась на до и после. Прежде, как и большинство людей, я считал, что со мной ничего подобного произойти не может. Оказалось, что не защищен никто. И сейчас, когда происходят новые теракты, мне хочется донести до всех: надо помогать друг другу, чтобы ни случилось. Я очень люблю Петербург, но, когда разбился самолет, летевший из Шарм-эш-Шейха, был поражен, что люди не скорбят. Мне стало очень обидно. Сам я с друзьями съездил на Дворцовую, мы оставили цветы. Но в то же время в городе продолжали работать клубы, шло веселье. От этого на душе было тяжело.
Конечно, те, кто пережил бесланский теракт, невольно сопоставляли его и с тем, что происходило в Париже 13 ноября.
— У них все случилось быстро. Бандиты врывались в помещения или просто в толпу и начинали стрелять. За эти секунды не успеешь даже подумать о том, что было в твоей жизни — ты или выжил, или нет. А у нас было на размышления трое суток. За это время многое успел передумать, — говорит Инал. — Но хорошо, что Россия сразу отреагировала на ту трагедию, люди сочувствовали французам, власти предложили свою помощь. Это правильно. Когда у нас в школе был теракт, Франция и Италия первыми на него откликнулись — я это хорошо запомнил.
Пакистанских школьников не жалко?
Иной взгляд на произошедшее у другого «бесланца» — Амрана Годжиева:
— Я считаю, что в случившемся в Париж виноваты власти Франция. Сначала они принимали участие в раскачивании ситуации на Ближнем Востоке и думали, что им это сойдет с рук, рассчитывали, что до них не доберутся. Но вышло по-другому. Миллионы беженцев хлынули в Европу. И эти миллионы чиновники хотели причесать под общую мультикультурную гребенку, что нереально. И не понятно, что теперь делать дальше.
Амран в 2012-м также закончил питерский ИНЖЭКОН. Он стал юристом. Вернулся в Осетию.
— С недавних пор я помощник судьи. Думаю поднабраться опыта и вернуться в Питер. Нигде больше таких душевных, отзывчивых людей не встречал, — заверяет Амран Годжиев.
Каждый раз узнавая об очередных терактах, он вспоминает про то, что было в школе. Амрану тогда было 15 лет, в заложниках он оказался вместе с младшим братом Казбеком.
— Кто как не мы понимаем, что происходило в Париже, что чувствовали люди. Или каково было родственникам погибших в самолете над Синаем. Я сейчас говорю вообще про всех осетин. У нас же центральный рынок взрывали каждый год, постоянно были погибшие и раненые. Трагедии коснулись многих семей. И сейчас любой теракт в мире отзывается болью в сердце. Вот только СМИ часто однобоко освещают события. О взрывах и перестрелках во Франции сообщили все. А о том, как террористы убили полторы сотни человек, в том числе детей, в школе в Пакистане в прошлом году, или о том, как они казнили 300 иракцев за один раз, — об этом можно узнать, только если специально искать информацию.
О теракте в 2004 году Амран, как и Инал, лишний раз старается не вспоминать. Но при встрече со школьными друзьями трудно об этом не говорить.
— Конечно, те события сказались на всех заложниках. Может, не сразу, но постепенно, через несколько лет стали вылезать последствия. Нас и психологи об этом предупреждали. Люди становятся нервными, несдержанными, — объясняет Амран. — Но бывают и светлые моменты. Одна из бывших заложниц недавно встретила у школы спецназовца. Он до сих пор служит, поэтому свое появление в городе не афишировал. Вместо того, чтобы отдыхать, приехал в отпуск к нашему мемориалу. Но та девушка, несмотря на то, что уже годы прошли, его узнала, потому что он и ей помогал в те дни. Подошла и поблагодарила. Он, конечно, ее узнать не мог, но тоже был рад встрече.
«В дни терактов чувствуешь беспомощность»
В отличие от молодых людей, Лариса Казиева сумела остаться в Петербурге. Хотя как раз она в 2011-м уверяла нашего корреспондента, что после учебы хочет вернуться домой в Беслан. Девушка стала экономистом, поступила в аспирантуру, сейчас пишет диссертацию и работает в банке.
— Сентябрь 2004-го изменил мою жизнь. Я тогда перешла в 8-й класс. После долгих каникул встретились с одноклассниками на линейке, помню, счастливые были. А потом началась стрельба, мы в панике кричали, не понимая, что происходит, от ужаса, который встал перед нами. Нас загнали в спортзал, три дня без воды, в духоте, под бомбами мы сидели и ждали своей участи. Террористы говорили нам, что мы никому не нужны, отчего становилось еще страшней, — вспоминает Лариса. — В зал я попала со своей одноклассницей и подругой Томой Дзагоевой, зашли, держась за руки. Было очень тяжело. Наши учителя-герои подбадривали нас, говорили, что все будет хорошо, а когда начался штурм, помогали выбираться из школы. Никогда не забуду ребят из «Вымпела» и «Альфы», которые прикрывали нас собой, выносили под пулями, не думая о себе. После этой трагедии мы доучивались в одной из новых школ, построенной взамен разрушенной. Но меня, как и многих бывших заложников, мучает вопрос: почему ей так и не присвоили номер? Говорят, что наша «погибшая» школа № 1 должна остаться в памяти. Я так не считаю. Она должна продолжать жить как символ победы.
Когда в сентябре 2015-го разбился самолет над Синаем, Лариса особенно остро переживала — снова вспомнились все страхи. Увидев фото погибшей малышки Дарины Громовой — «главного пассажира», — девушка несколько дней не могла оправиться от шока.
— У меня даже паника началась, потому что начинаешь чувствовать собственную беспомощность, — говорит Лариса.
Закончить разговор с «детьми Беслана» в преддверии Нового года хотелось чем-то добрым. Каким бы тяжелым ни был 2015-й, хочется верить, что следующий будет легче и радостней.
— Дай бог, чтобы у всех был мир. А он начинается с семьи. Если в семьях будет все хорошо и спокойно, тогда мир будет и в стране, и по всему свету, — уверен Инал.
— Я желаю людям счастья! — улыбается Амран. — Я сейчас никого не знаю, кто мог бы сказать, что совершенно доволен жизнью. А может, надо просто научиться радоваться мелочам? Тогда станет легче, и люди будут счастливы.
— Новый год должен быть обязательно радостнее и удачнее предыдущего, — уверена Лариса.
